А вы знаете, что такое настоящее мокрое счастье? Нет, это не пенная вечеринка и не конкурс мокрых маек – все это лишь грубые подделки, ибо представляют собой не что иное, как спланированное, разрежиссированное мероприятие с заранее предупрежденными и морально готовыми участниками. Настоящее мокрое счастье – это летний дождь, такой, что заливает город, как из ведра, такой, что смывает все на своем пути и лелеет каждую ямку, каждый листик; такой, который пробирается под любой зонтик, плащ или навес, струится по волосам, растекается по коже, барабанит в макушку. Такой, который совсем даже не холодный, так слегка освежающий, но блестящий, бриллиантовый, искрящийся и переливающийся под пробивающимися лучами взъерошенного лохматого солнца, такой нежный и шаловливый, такой осторожный и настойчивый, необъяснимо захватывающий, даже пьянящий окружающих, совсем позабывших о своем возрасте, социальном положении и прочих душевных грузах. И вот уже пузатый дяденька в строгом костюме подпрыгивая бежит по лужам, как будто случайно отбивая дорогим портфелем из крокодиловой кожи увесистые капли; и крокодил снова оживает, вспоминает сезон дождей, размягчается и лениво подставляет бок, стараясь скрыть огромные солёные слезы ностальгии по родным берегам, теплым дождям и разлившимся бескрайним рекам. Слезы вырываются, текут по рельефным чешуйкам, постепенно смешиваясь с дождем, теряют свою соль в бескрайних лужах, разгребаемых тысячами ног – больших, маленьких, одетых в кроссовки и босоножки, яркие летние сланцы и строгие офисные, чуть надменные лодочки. А лужи впадают в потоки, несущиеся в неизведанных направлениях, в городские моря, покрывающие огромные территории проезжих частей, парков, тротуаров… Эти моря безграничны и прекрасны в своих грациозных волнах, создаваемых потоками машин, в своих изящных, словно драгоценные браслеты на запястьях старого города, ручейках, в своих фонтанах из бриллиантовых брызг, орошающих прохожих, как драгоценные посевы. И вот разливается по городу целый океан воды, способный врываться в жизнь неожиданными каплями и постепенно и незаметно уходит из неё, оставляя о себе лишь влажный, как от поцелуя, след на затуманенных от смущения стеклах, раскрасневшихся после точечного капельного массаже тротуарах, застывая хрустальной паутиной капель на омоложенных и воспрявших духом листьев, надолго оставаясь легким запахом свободы и свежести над несмолкающим городом. Этот океан воды неописуем в своих музыкальных этюдах, неповторим и прост, как все гениальное, понятен и невероятен, как все очевидное, нежен и дорог, как все родное…